«Я хочу жить. Я буду». Как в российской глубинке медики спасают сельчан с последней стадией рака

Мы добрались до хосписа в Поречье-Рыбном около 11 утра, за пару недель до Нового года. Низкое серое небо казалось обугленным, мельтешил крупный снег. На пятачке возле старинного усадебного здания кроме нас — заглушенная полицейская машина. Кто-то умер.

— Когда к нам приезжает дежурный, значит кто-то покинул дом, — объяснила Алеся, вышедшая нас встретить. Она работает помощником директора в Доме Милосердия кузнеца Лобова в Ярославской области. Алеся много раз видела, как к хоспису подъезжает полиция — в его стенах часто умирают. Как правило, тяжелобольные подопечные приезжают в Дом милосердия скоротать последние месяцы, порой им отведены дни.

Дом милосердия — один из нескольких негосударственных хосписов, у которого есть лицензия на использование сильных болеутоляющих препаратов. Зачастую, когда здоровью больного помочь уже нельзя, можно облегчить его муки.

— Здесь можно раскрыться, выспаться, наесться и вести добрый диалог. Понять, какие выводы надо сделать, — объяснил директор Дома милосердия кузнеца Лобова Алексей Васиков. — И в Новый год, подводя итоги, даже если кто-то уходит, мы концентрируемся на том, что произошло с человеком. В первую встречу мы зачастую видим измученного больного, который умоляет дать ему таблетку для облегчения боли. А уходит он другим: выспится, пожелает всем доброго утра, улыбнется, почистит зубы. А потом выйдет в снегопад во двор. Сядет на качели. Выдохнет. Потом санитарочки увидят: всё. Человек ушел.

Алексей Васиков видит миссию в том, чтобы помочь тяжелобольным со спокойным отходом в вечный сон. Без суеты и боли. Раньше директор хосписа строил бизнес в Ярославле и вовсе не думал о смерти. Потом онкологию выявили у родственника Алексея. Он угасал стремительно, в муках и постоянной боли. Никто не мог ему помочь. Смерть стала поворотной. Алексей бросил бизнес, его жена ушла из больницы, где работала. Вскоре в Ярославской области появился Дом милосердия. Супруги начали помогать тяжелобольным.

— Мы же сейчас с вами такие перспективные, делаем какие-то дела. Вокруг — наше сообщество, уважение. Мы строим свой мир, но хуже всего, когда потом в конце жизни ты остаешься никому не нужным. Кому хочется багаж в виде умирающего родственника? Далеко не всем, — добавил директор хосписа. — А у нас человек знает, что его будут помнить, что он будет жить в памяти.

В августе 2020 года при Доме милосердия начала работать патронажная служба. Сотрудники хосписа выезжают в отдаленные села и деревни Ярославской области, чтобы помогать неизлечимо больным на дому.

— Мы в таком парадоксальном мире живем, знаем, что будет завтра, планируем день рождения, свадьбы, путевки в отпуск за год покупаем. Но старость никто не планирует. И менять свои роли — тоже. Это всегда травматично: вот ты жил и не думал, что родители стары. А потом, когда приходит болезнь, нужно за 2–3 дня перепридумать свою жизнь, перестроиться, — вздохнул директор хосписа. — Патронажная бригада во многом нужна для того, чтобы постараться «включить» семью. Я видел смерть, моя жена видела смерть. Мы понимаем, что это такое, как-то выстраиваем отношения с тем миром, который будет потом. А у родственников тяжелобольных этого опыта нет.

Работники хосписа стараются понять, есть ли шанс оставить больного в родных стенах. Если семья включена, но не имеет навыков ухода или бытовых возможностей — к примеру, антипролежневого матраца — их этим обеспечивают. Если семья не готова ухаживать за умирающим, его забирают в стены Дома милосердия.

— Мы приезжаем в семью, социальная служба матрац предоставила, а он просто стоит без дела. Родственник просто не знает, как правильно этот матрац подстелить под маму. Он до нее дотронуться боится, потому что никогда не видел ее голой. Он не понимает, что такое памперс. Когда мы снимаем одеяло, мама интуитивно прикрывается, родственник тоже стесняется. Мы помогаем пройти этот путь.

Бригада работает бесплатно за счет денег, выигранных в фонде президентских грантов и пожертвований. Охватывает служба три района Ярославской области: Ростовский, Гаврилов-Ямский и Борисоглебский, их суммарное население — около 100 тысяч человек.

У патронажной службы дни расписаны по минутам. В день нашего приезда медики собирались к 75-летнему Виктору Мащенко — провести процедуры и отвезти старика в больницу на откачку жидкости из легких. Недавно он начал оправляться после затяжного курса химиотерапии. Лечение было экстремальным — у Виктора последняя стадия рака, метастазы в органах. А еще — огромное желание жить.

— Он не осознает. Ну и зачем разочаровывать — он встает по утрам с мыслью, что будет жить. Чем сильнее он в это верит, тем дольше у него руки не опускаются, — коротко объяснили медики по пути к Виктору Мащенко. — Психосоматика — сильная вещь.

На пороге его деревянного домишки в Ростовском районе нас встретил пушистый рыжий кот. В сенях уже ждала супруга пенсионера Людмила. Улыбчивая, суетная хозяйка пригласила войти, попутно раздавала маски, предлагала чай и беспрерывно болтала о насущном.

Опухоль у Виктора нашли слишком поздно для надежды на излечение. Виктор мучился от боли, отказывался от еды и готовился к смерти. Возможности возить супруга на поддерживающие процедуры у Лидии не было, а таблеток для снятия боли не выписывали.

— У него сначала был инсульт. Потом в апреле 2022 года выявили онкологию в легких и желудке. Назначили сначала 5 химий, потом 9. Ему от них совсем плохо было. Не ел, ногти на руках слезали, уши почернели. Думала — всё, — рассказала Людмила. — Два раза падал в комнате — давление было 87, когда химию делали. Боли страшные были, из-за жидкости в легких.

Обратиться в Дом милосердия посоветовала врач местной поликлиники. В итоге пенсионера обеспечили регулярными процедурами, обустроили комнату, помогают с перевозкой в больницу.

При муже Людмила вела себя бойко и громко. Продемонстрировала, как заставляет Виктора делать разминку, чтобы не так чувствовались последствия инсульта. Поделилась, как переборола ради мужа страх ставить уколы:

— Я сначала смотрела, как девочки делают. Потом думаю — выбора нет. И стала сама.

— С такой строгой хозяйкой нельзя не поправиться, — говорим Виктору Степановичу.

— А то! — рассмеялся пенсионер. — Она мне спуску не дает.

Пока медики занимались процедурами, мы вышли с Людмилой на улицу. На участке — яблоня, проломившаяся под снегом теплица, и садовая утварь. Раньше Виктор держал пасеку, занимался огородом. Из-за болезни пришлось отказаться от дачной жизни, а пчел — раздать соседям.

— Продавать их нельзя, примета плохая, — объяснила Людмила.

— Как вы справляетесь с тем, что навалилось? — спрашиваем.

Глаза старушки заслезились.

— Мне врач сказал: «Я его уже не вылечу, так и будет». А я что? Сказала себе: «Буду жить». Взяла себя в руки. Это муж, я его на ноги поставлю по-любому. Поплачу-поплачу во дворе, чтобы он не видел. Прихожу бодренькая, чтобы он не знал, что плакала. А на душе тяжело, у меня сердечко слабое. Но я буду держаться, потому что, если я упаду и умру, кто за ним будет ухаживать? Поэтому я держусь. Надо его на ноги поставить.

У супругов есть дочка, живет в Ярославле. Она много работает, чтобы обеспечить собственного ребенка. Когда родители приезжают в ярославскую онкологическую больницу, всегда им помогает. Сама ездит в Ростовский район к родителям вместе с внучкой.

Виктор Мащенко души не чает во внучке. Мечтает проводить ее в 1-й класс. Когда девчушка приезжает — старается с ней заниматься. В остальные дни разгадывает сканворды и смотрит телевизор.

— Пока состояние здоровья не позволяет, но в планах обязательно заняться охотой и рыбалкой. Любил стрелять утку тут у нас, в Ростовском районе. Даже на медведя охотился! — похвастался пенсионер. — Я здесь, в Поречье, на консервном заводе проработал очень долго. Очень хочется обратно на работу. Только теперь уже на себя работать.

— Поделитесь секретом, — спрашиваем. — Как сохранять силу духа?

— Я морально себя задерживаю. Вот утром, еще глаза не открыл, а уже говорю: «Я ничем не болею и буду не болеть. Я выздоровею». Каждое утро. Я повторяю 10–15 раз.