«Оборона важнее богатства». Министры и банкиры решали судьбу российской экономики. Чего ждать всем нам?

На второй по важности (после пленарного заседания) панели ПМЭФ-2023 топ-менеджеры огромного организма под названием «российская экономика» рассуждали о том, куда он будет двигаться дальше. Правительству придется либо повышать налоги, либо сокращать расходы в условиях, когда всё по Адаму Смиту — «оборона важнее богатства».

О структурной трансформации экономики (во многом вынужденной) в России говорят уже более года. В мировой экономике всё рушится и выстраивается заново, на смену интеграции приходит фрагментация, что, по прогнозу МВФ, может стоить 7% роста мирового ВВП. Какое место в глобальной экономике занимает Россия и какие риски есть для нее? Заглянуть в будущее попросил участников дискуссии бессменный на протяжении последних ПМЭФов модератор, глава думского комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров. Он предупредил участников, что иногда будет вспоминать, кто из них и что говорил год назад, и призвал отвечать «правдиво и не думая о последствиях».

— Глобализация останется, но она будет другой. С другими активными регионами, с другими растущими экономиками. Это в том числе связано с тем, что меняются центры силы. Есть затухающие регионы, такие как Европа, где в ближайшие годы мы не увидим высоких темпов роста, — рассуждал помощник президента РФ Максим Орешкин. — Есть растущие центры: Китай, Восточная Азия, Африка и так далее. Меняется баланс в глобальной экономике, и на этом фоне, конечно же, все страны стремятся к такому понятию, как технологический суверенитет.

На вопрос, что делать России, экс-глава Минэкономразвития уверенно ответил:

— Заниматься собой, то есть развивать внутренний рынок, формировать собственные компетенции и расширять технологические возможности.

Но это всё и так тренды последних нескольких лет.

— Мы видим, что при торговле, при инвестициях на первый план выходят не только вопросы экономической эффективности, но и, как все открыто говорят, вопросы национальной безопасности. Поэтому торговля, инвестиции, выстраивание производственных цепочек тоже происходят прежде всего с дружественными странами. И, конечно, конфигурация мировой экономики меняется, и следствием этого будет, как вы правильно сказали, вычет из глобального роста и возможное замедление технологического прогресса. Мы должны учитывать этот риск, — предостерегла председатель Банка России Эльвира Набиуллина.

Последствия глобальной перестройки влияют на внутреннюю политику государств. Многие из них проводят промышленную политику либо для импортозамещения, либо для того, чтобы вернуть инвестиции или производство в свою страну.

— Развилки в чем состоят: как жестко это будет происходить. То есть мир останется в целом глобальным с этими фрагментами, либо это будет происходить жестко. Сейчас в основном ограничения касаются ВПК, высоких технологий, но, если это будет идти по жесткому варианту, мы, конечно, это увидим, — предостерегла Набиуллина.

Макаров вспомнил о прошлогоднем прогнозе ЦБ по денежно-кредитной политике, который предусматривал три сценария: базовый, ускоренная адаптация и мировой кризис. С последним тогда никто особо не считался, между тем все признаки налицо. По крайней мере, так кажется искушенным участникам этой сессии.

— Что не реализовалось из нашего вот этого рискового сценария — мировой экономический кризис не реализовался.

— Он начинается. Он обязательно будет, Эльвира Сахипзадовна. Я по глазам вижу, что вы тоже так считаете. У вас, понимаете, глаза, которые не позволяют вас ввести в заблуждение, — сказал депутат, который мог бы сделать неплохую карьеру стендапера.

Реальная картина оказалась где-то посередине сценария. Например, экономика восстанавливалась скорее по траектории ускоренной адаптации. Министр экономического развития Максим Решетников отметил, что были опасения, что российский экспорт может занять «замыкающее место по ряду», но этого не случилось, «несмотря на все дисконты».

— И мы сами, вся система органов власти, тоже работали на то, чтобы создать новые рынки, заключить новые соглашения о зонах свободной торговли. У нас сейчас на выходе [соглашение] с Ираном, а это 85 миллионов, вот вчера буквально обсуждали тему с коллегами из Алжира, у нас идут переговоры с Индонезией. К концу этого года поставлена задача Арабские Эмираты закончить, — перечислял он. — Мы формируем новую, глобальную, более комфортную для нас модель и более устойчивую.

— То есть мы формируем более глобальную, но менее глобальную — я так понимаю, — недопонял модератор. — Извините ради бога!

Следующей жертвой его острот стал министр финансов Антон Силуанов, который до этого времени молчал.

— Когда министр финансов молчит — это самое страшное, — подключился к хохмам Орешкин.

— Когда такие трансформации происходят, то, в кавычках, «уходящие» страны — они как бы пытаются зацепиться за свое прежнее положение, вводя ограничения в расчетах, в торговле — то, что мы сейчас испытываем. При этом это же не только к России, но и к другим странам [применяется], к тем, которые проводят неправильную политику, — продолжал в том же духе Силуанов.

Он отметил, что из-за санкций трансформация российской экономики проходит болезненно, но результаты оказались лучше ожиданий.

— Год [мы] прошли неплохо, выработали так называемые антитела к этой ситуации, а сейчас пускай они болеют, — поставил диагноз министр.

— Я так понимаю, что по первому вопросу мы пришли к выводу, что Адам Смит был прав. Для многих сейчас оборона важнее, чем богатство, — подытожил Макаров. И привел еще одну цитату, теперь Владимира Ленина: «Политика — концентрированное выражение экономики».

Тем не менее лозунг «могло быть хуже» уже никого не вдохновляет. Настало время решать, куда двигаться дальше. В связи с этим Эльвира Набиуллина указала на рискованный момент.

— Мы путаем активность государства в условиях кризиса, которая должна быть, с тем, что мы хотим постоянно управлять экономикой. И вот этот соблазн управлять структурной перестройкой экономики может привести к тому, что мы подавим частную инициативу. Я уже не говорю о риске в крайнем случае реставрации плановой экономики, — высказала она тревожную мысль. — Кажется, что это невозможно, потому что у нас всё рыночное, но на самом деле государству достаточно сконцентрировать у себя право принимать решение, какие производства, какие проекты нужно развивать и куда направлять финансовые ресурсы вместо частной инициативы. И, на мой взгляд, это большой риск.

Если двигать трансформацию экономики госденьгами, можно либо сделать недоступным частный кредит, либо получить высокую инфляцию, чего ЦБ постарается не допустить, обещала председатель банка.

— Это частный сектор должен принимать решения, куда, что перенаправить, а государство должно создать для этого условия, — продолжала она. Эти слова лились бальзамом на душу министра финансов.

— Вот мы вроде всё правильные слова говорим, но действуем по старинке, — рассуждал он далее, оговорившись, что в том числе имеет в виду и себя. — Я к тому, что надо субсидии сокращать, — неожиданно закончил он мысль.

Пока неразрешимым остается вопрос, что делать, когда доходы бюджета сокращаются, а расходы растут. Где брать деньги? Силуанов, отметив, что Минфин в этом году собирается уложиться в план по нефтегазовым и по ненефтегазовым доходам, выразил уверенность, что точно не надо увеличивать бюджетный стимул. Это первое, чем руководствуется министерство в своей логике. Второе касается расходов.

— У нас очень много трат, которые 100 лет не пересматривались. Ничего незыблемого нет, всё это нужно заново пересмотреть, и это большой ресурс. Это очень сложно сделать, но к этому нужно подступаться, — будто угрожал Антон Силуанов, у которого есть в руках весьма сильные рычаги, чтобы и правда перевернуть эту ситуацию.

И главный вопрос: будут ли повышать налоги для экономики? Отвечать на него выпало Решетникову, удивившемуся такому выбору.

— Любое увеличение налоговой нагрузки на бизнес подорвет, очевидно, инвестиции, и это будет прямой вычет из экономического роста, — сформулировал он после недолгих пререканий с ведущим. Силуанову на тот момент уже припомнили утвержденный правительством 10-процентный налог на сверхприбыль, который скоро отправится в Госдуму.

— Про повышение налогов на бизнес — ответ здесь, знаете, какой правильный. Это контрпродуктивно, — отметил Орешкин, но не смог уточнить, это его экспертное мнение или решение.

— Если не поднимать налоги, тогда надо резать расходы. Надо решиться либо на то, либо на другое. Иначе не бывает, — подчеркнула Набиуллина, которую на протяжении полутора часов коллеги-экономисты из правительственного блока то и дело хвалили за то, что она говорит очень правильные вещи. А если резать расходы, то не всё пропорционально. Так с экономической точки зрения будет хуже всего и неэффективно, предостерегла экономических ястребов председатель Центробанка.